Mors astraque
Волшебник сидит на хрупких, источенных водой и временем мостках у самой границы Краепада, смотрит на звезды, столь похожие и непохожие на крошечное солнце Плоского мира. Курит, стряхивая пепел во внемировую бездну, прикладывается время от времени к пузатой глиняной бутыли. Остроконечная шляпа накрывает лежащий рядом посох.
Волшебник спокоен, так, как может быть спокоен человек, который знает точно, когда он умрет (не считая, конечно, форс-мажорных обстоятельств в виде скорпиона, подброшенного в ночные тапочки). Он знает, что ему не придется лежать на пропитавшейся кровью земле, уставившись в ночное небо и пытаясь сжать отрубленной рукой рукоять меча, и ждать, пока гусиным клином протянется мимо хор слегка перекормленных валькирий.
Он знает, что ему не придется смотреть в лицо божественной улыбки внезапного крокодила или набивать рот пожухлой травой, когда третий всадник Абокралипсиса припаркует свою лошадь на его поле. Он знает, что ему не надо каждый день говорить Смерти: «Не сегодня», надеясь, что он кивнет согласительно и вернется лишь завтра.
Волшебник сидит на хрупких, источенных водой и временем мостках у самой границы Краепада. Курит, стряхивая пепел во внемировую бездну, прикладывается время от времени к пузатой глиняной бутыли, передает ее долговязой молчаливой фигуре, что появилась рядом всего одно мгновение и целую вечность назад.
Волшебник делает последнюю затяжку, отправляет окурок метеором во тьму кромешную, встает и делает шаг вперед. Всего один шаг, этого вполне достаточно. Его собеседник еще пару мгновений сидит на мостках, перед тем как исчезнуть, и смотрит на звезды, столь похожие и непохожие на крошечное солнце Плоского мира.
Когда заканчивается жизнь, остаются лишь звезды.
